Люди боятся смерти по разным причинам. Одна из них - страх перед возможными страданиями от усиливающейся физической боли и других тяжелых симптомов. Между тем ученые из университета Вуллонгон (Австралия) уверяют, что мучительная кончина крайне редка. Максимально безболезненный уход из жизни обеспечивает паллиативная помощь. 85% пациентов, получающих такое лечение, не испытывают сильных страданий к моменту смерти, отмечают исследователи.

В Австралийском сотрудничестве по оказанию паллиативной помощи (PCOC) констатируют: за последнее десятилетие произошло значимое улучшение показателей, связанных с предсмертным опытом. Вопреки популярным представлениям, говорят эксперты, в последние дни и часы люди страдают гораздо меньше, чем на предыдущих этапах болезни.

В PCOC ссылаются на результаты опроса, проведенного в 2016 году. Он показал, что около четверти больных сообщили о наличии одного или нескольких тяжелых симптомов в начале паллиатива, а по мере приближения к смерти эта цифра уменьшилась до 14%.

Самой распространенной проблемой на всех стадиях была усталость. О ней говорили 13% опрошенных, о боли - 7,4%, о потере аппетита - 7%. При этом лишь 2,5% пациентов сообщили о болезненных ощущениях за несколько дней до кончины. Специалисты утверждают: болью можно эффективно управлять, а проблемы с дыханием, бессонницей, тошнотой и кишечником встречаются реже и обычно улучшаются к концу жизни.

Отмечается, что на продуктивность паллиативного ухода влияют прежде всего такие факторы, как тщательная оценка потребностей пациентов, а также улучшение медикаментозной и многопрофильной помощи (не только врачебной, но и психологической, и духовной).

В PCOC подчеркивают, что те, кто получает паллиатив в специализированной больнице, меньше испытывают боль и другие тяжелые симптомы по сравнению с тем, кому оказывают подобную помощь дома.

Улучшение качества жизни больных, акцентируют ученые, зависит во многом от доступности ресурсов и географического положения: чем выше социально-экономический статус страны, тем больше шансов получить эффективный паллиативный уход.

Мировые и украинские реалии

Чаще всего о паллиативе говорят в контексте онкологии (хосписы), однако есть множество заболеваний, не имеющих ничего общего с раком, при которых лечебная терапия бессильна. Всемирная организация здравоохранения приводит следующие факты:
. Паллиативная помощь повышает качество жизни пациентов и их семей, которые сталкиваются с проблемами, сопутствующими опасным заболеваниям, будь то физические, психосоциальные или духовные;
. Ежегодно в паллиативе нуждается 40 миллионов человек, 78% из которых проживают в странах с низким и средним уровнем дохода;
. Во всем мире паллиативный уход получают сегодня лишь около 14% нуждающихся;
. Чрезмерные ограничения, связанные с применением морфия и других препаратов, закрывают людям доступ к надлежащему обезболиванию;
. Серьезным препятствием является слабый уровень подготовки и информированности в области паллиативной помощи среди работников здравоохранения;
. Глобальная потребность в паллиативе будет и далее нарастать из-за распространения неинфекционных заболеваний;
. Оказание паллиативного ухода на раннем этапе сокращает ненужные госпитализации и использование медицинских служб.

Сейчас в Украине функционирует несколько центров паллиативной и хосписной помощи, а также около 60 специализированных отделений (палат), в которых развернуто примерно 1,5 тысячи коек (при минимальной потребности в 4,5 тысячи). Между тем есть регионы, где до сих пор не создано ни одного учреждения, отделения или палат для паллиатива. Но это - полбеды.

«Паллиатив - это не койка, не отделение и даже не хоспис. Это философия. Нельзя определить качество и доступность паллиативной помощи количеством койко-мест в больницах, отделениях и хосписах. Если больные на этих койках лежат без обезболивания и контроля симптомов, без должного ухода, проведение своевременных гигиенических процедур и кормления - это не паллиатив», - говорит член Международной ассоциации паллиативной помощи детям (ICPCN) Катерина Бурлак.

При этом она отмечает, что в Украине есть паллиативные отделения, не имеющие лицензии на наркотические лекарственные средства, необходимые для пациентов. Государство закупает их меньше, чем нужно. Ситуация осложняется тем, что многие врачи не хотят брать на себя ответственность и попросту не знают, как пользоваться такими препаратами. А родственники больных зачастую боятся, что сильные обезболивающие могут вызвать зависимость.

С 2015 года в Украине действуют новые, более свободные правила назначения и продажи наркотических препаратов для паллиативного лечения.

Теперь их выписывать может не только онколог, но и обычный семейный врач. Однако труднодоступность таких средств остается проблемой номер один.

Тревога смерти

Как было отмечено выше, эффективность паллиатива в значительной степени зависит не только от медицинской, но и духовно-психологической поддержки пациентов. Особую важность это обретает в связи с тем, что тревога смерти не сводится только к боязни физических страданий.

Психолог Ирвин Ялом в книге «Экзистенциальная психотерапия» пишет о нескольких страхах, которую испытывают смертельно больные. Ссылаясь на исследование Джеймса Диггори и Дорена Ротмана, он выделяет следующие опасения (в порядке уменьшения их частоты):
1. «Моя смерть причинит горе моим родным и друзьям»;
2. «Всем моим планам и начинаниям придет конец»;
3. «Процесс умирания может быть мучительным»;
4. «Я уже не смогу ничего ощущать»;
5. «Я уже не смогу заботиться о тех, кто зависит от меня»;
6. «Я боюсь того, что со мной будет, если окажется, что есть жизнь после смерти»;
7. «Я боюсь того, что будет с моим телом после смерти».

«Некоторые из этих страхов, видимо, не имеют прямого отношения к личной смерти. Страх боли, несомненно, лежит по эту сторону смерти; страх посмертной жизни лишает смерть ее смысла как конечного события; страх за других - это, разумеется, не страх, связанный с собой. Страх личного исчезновения - вот что должно составлять суть беспокойства», - отмечает Ялом.

При этом он приводит массу примеров, когда люди, смирившиеся с неизлечимостью своей болезни, не отчаялись, нашли подлинный смысл существования и свои последние месяцы, недели и дни жили максимально наполненной жизнью.

«Я вовсе не желаю участвовать в некрофильском культе или выступать в защиту жизнеотрицающей болезненности. Но не следует забывать, в чем состоит наша основная дилемма: каждый из нас - одновременно ангел и дикий зверь, мы смертные создания, обладающие самосознанием и потому знающие о своей смертности. Отрицание смерти на любом уровне есть отрицание собственной природы, ведущее ко все большему сужению поля сознания и опыта. Интеграция идеи смерти спасает нас: она действует отнюдь не как приговор, обрекающий на пожизненный ужас или на мрачный пессимизм, а скорее как стимул к переходу в более подлинный модус существования. Она увеличивает наше удовольствие от проживания своей жизни. Подтверждением тому служат свидетельства людей, переживших личную встречу со смертью», - подчеркивает психолог.

Умирать всегда больно Больно не только физически, но и морально. Знать, что ты навсегда покидаешь любимых людей, что больше не увидишь их… Почему-то в голове сразу всплывает образ той одной-единственной, которая покорила сердце. Почему не мама, отец, сестра, а именно она? Почему? Её улыбка, голос, как она произносит моё имя… Всё это прочно засело в голове, от этих воспоминаний невозможно избавиться. Будто бы глубокое озеро, в которое я погружаюсь всё глубже и глубже, но всплыть не могу. Она была лучшей. Она лучшее, что было в моей жизни. Пускай и не идеал, не ангел, но она была живой, настоящей. Хотя раньше я думал совсем по-другому. Она изменилась, изменился и я. Моя ложь затягивала меня всё глубже и глубже, из этого болота не было спасения. Я ненавидел её за то, что она была стервой, которая не брезговала любыми методами. Но я был не лучше. Пускай об этом никто и не знал. Какого же было моё удивление увидеть её в больнице, с томиком такого ненавистного ей ранее детектива, с серьёзным лицом, она была готова посылать всех направо и налево. Я насторожился. Наблюдал за ней, присматривался. А потом не заметил, как влюбился. Я знал, что в неё влюблён её близкий друг, и что она тоже к нему что-то чувствует, и тогда я задался целью заполучить её, во что бы то ни стало. Я стал её другом. Мёртвые не умеют дружить Но наша дружба была чистой, хотя и с примесью грязи лжи. Мы лгали друг другу. И если она призналась мне во всём, рассказала о своём прошлом, то я нет. Не смог, не захотел, не успел. Она была настоящая со мной, а я… Я мог лишь любоваться ею, наблюдать со стороны. «- Мне неважно твое прошлое, - вот что я сказал ей тогда. – Меня интересует только настоящее. И наше будущее.» Как бы я хотел, что бы всё так действительно и было. А потом она уехала. Эта разлука была невыносимой. Первое время я хотел лезть на стену от одиночества, что разрывало мою грудную клетку. Я вновь остался один. И пускай мы до сих пор были парой, сохранить отношения на расстоянии было невероятно трудно. Она в другой стране, с разницей в два часовых пояса. Я хотел быть рядом, но ограничивался лишь звонками по скайпу и телефону. Мы часами могли говорить ни о чём, и я, наплевав на всё, слушал её рассказы. Иногда мы смотрели фильмы по скайпу. Это так смешно смотреть фильм и слышать её комментарии. Она всегда любила боевики. А я терпеть их не мог. Помню, как приехал к ней в первый раз. Как долго не мог насытиться её губами, близостью с ней. Вот что разлука делает с людьми. И каждый раз разлука с ней была невыносимой. Мёртвые не говорят Я так и не успел сказать ей всё, что скрывал. А теперь уже поздно. Да и простила бы она меня за подобное? Я ведь скрыл от неё всё: чем занимался, кто мои друзья. Всё. Она ничего не знала обо мне настоящем. Никто даже представить не может, насколько это больно, держать всё в себе. Скрывать от друзей, прикрываться улыбкой и отшучиваться. Они считали, что я ангел, но они ошиблись. Я ангел разрушения. Я знал, что меня убьют. Знал, поэтому и хотел провести с ней как можно больше времени. Но её работа как всегда стала всему помехой. Ненавижу её. Почему её работа встала между нами? Если бы я имел выбор, что бы я сделал? Наверное, ничего. Мне было невыносимо больно смотреть на неё, на то, как она счастлива, и понимать, что это последние дни. «- Всё ещё не отказался? - Я не могу всё так просто бросить. Мы ведь уже спланировали это. Я должен умереть, и хоть как я её люблю, но я сделаю это. - Никогда не понимал значения слова «любовь». Бесполезное чувство. - Это только тебе так кажется. Это проклятие, но без этого проклятия жизнь пуста» Я до сих пор не оказываюсь от своих слов. Всё так и есть. Без любви моя жизнь была бы пуста. Но и не было бы так больно. Я бы действительно ничего не менял. Разве что, если бы только можно было вырезать чувства, не чувствовать этого разрывающего душу отчаянья. Мёртвые не дышат Рванный вдох, и тело пронзает боль. Да, я знал, что это будет чертовски больно. Но я не должен был очнуться так рано. Что-то не так. Слишком темно. Кладу руку на холодную доску дерева. Всего лишь какие-то сантиметры отделяют меня от свободы. Тесно. Душно. Противно. Противно от самого себя. Волосы неприятно щекочут нос, но я терплю. Нет другого выхода. Глубокие вдохи, стараюсь дышать медленно. Этот план мы разрабатывали слишком долго. Он идеален. Они узнают. Они всё узнают. И о моём предательстве, и о моей смерти. Мои друзья. Так и хочется сказать: «Не ищите причину моих поступков. От этого вам будет лишь больнее». Слышу тихий мат, а затем стук в крышку гроба. Ну наконец-то. Её открывают и в глаза бьёт яркое солнце. Удачный день для похорон. Интересно, сколько она простояла здесь? Что она теперь будет делать? Явно ненавидит меня. Провожу рукой по щеке. Мне до сих пор ввижается запах её духов. Но это скоро исчезнет. Я забуду его. Обязан забыть. Поднимаюсь и кое-как вылезаю из могилы. Тело всё ещё плохо слушается. - С воскрешением, - блондин ухмыляется, а затем придерживает за руку, чтобы я не упал. - Я ведь не мог умереть. Разве что вы опоздали бы. Смотрю на пустой гроб и надгробный камень. Моё имя и дата смерти. Я действительно умер. Мёртвым всё равно, что о них подумают. Умирать всегда больно. Но ещё больнее жить, зная, что для всех ты мёртв. У мёртвых нет эмоций. Мёртвые ничего не чувствуют. У мёртвых нет чего-то, к чему они привязаны. Больше нет любимых и дорогих людей. Раз так, то я… мёртв?

Всем, кто долго, из последних сил, борется или боролся за мужа, посвящается.

История реальная, из другого форума.

***********************************
В последнее время возникает много топиков об изменах. Почитайте, может быть кому-то пригодится и этот. Сама история, продолжавшаяся 2 года, была настолько классической, что ее можно было заносить в учебники по психологии семейной жизни. Мы поженились с мужем в 18 лет и прожили вместе 15. Прошли банальный путь от нищих студентов до вполне обеспеченного быта. Были обязательные ссоры с тещей и обиды от свекрови, скитание по съемным углам, дочь на раскладушке за фанерным шкафом… Через 8 лет мучительных родов – появление нашего детища, маленькой фирмочки, свой дом в Подмосковье, машина, каникулы с дочерью в Австрии и т.п. Мне показалось, после стольких трудных лет мы только-только начали жить. Но все по законам жанра – у мужа появилась молодая красивая секретарша, он стал уезжать в командировки, ходить в спортзал и покупать себе молодежные куртки. Были телефонные звонки, к которым он несся, заранее делая фальшивое лицо – Ах, Геннадий Аркадьевич, конечно, сейчас буду! Извини, дорогая, дела! Все, вплоть до чужого золотистого волоса на моем халате и следов не моей помады на его рубашке. Классика. Я любила его ничуть не меньше, чем в 18 лет, а он деловито переводил на себя счета, дом, аккуратно паковал вещи. Та девушка была дочерью весьма состоятельного человека, партнера моего мужа. Но она оказалась довольно кровожадной, и требовала, чтобы муж не оставил в прошлой жизни буквально НИЧЕГО. Он делал все, как она хотела, растаптывая не только наше будущее, но и наше прошлое. Его любовница встретилась со мной, чтобы у меня не оставалось никакой надежды – так хороша, молода она была. Я была вынуждена признать, что у мужа хороший вкус, этот выстрел попал в цель – надежда на то, что это обычный мужской спорт, растаяла. В таких, как она, влюбляется каждый нормальный мужчина, умеющий видеть и чувствовать. Я никому не могла ничего рассказать – ни сестре, ни подругам, ни дочери. Мне было так больно и стыдно, что собственная вина не вызывала никаких сомнений. Тем более, что муж был счастлив, красив, весел и виноватым совершенно не выглядел.

И тогда у меня возникло отчаянное, жалкое желание – вернуть его. Я согласна была ничего не требовать, терпеть его связь, отказаться от обеспеченной жизни, на завоевание которой ушло столько моих сил и лет. Мне был нужен только он. Терять было уже нечего, в спальне копились его чемоданы, мне предстоял тяжелый разговор с дочерью, которая обожала отца – тоже вариант классической «папиной дочки». Я действовала самыми примитивными методами, которые так часто советуют женские журналы, и в то же время честными – я не шантажировала его ребенком, не пыталась отобрать деньги, не пугала его ничем. Я ни разу не оскорбила его возлюбленную. Все было так невинно, так бесполезно – новый цвет волос, облегающая кофточка, красное вино к ужину и (совет из самого модного журнала!) – легкая интрижка с другим мужчиной, «случайным свидетелем» которой стал муж. Игра настолько захватила меня, что я стала сама усложнять ее условия – подталкивала мужа к сопернице, организовывала встречи, разыгрывала их по телефону, я обнаружила в себе талант отъявленной интриганки. Моя победа была триумфальной – муж вернулся, обнаружив те же чувства и страсть, которые я видела в нем когда-то, теперь он преследовал, ревновал и добивался меня, как в самом начале нашей любви. Дочь так ничего и не узнала. Муж словно с ума сошел – требовал, чтобы я бросила свою и так скромную работу (теперь ему везде мерещились мои измены), забрасывал меня подарками, букетами чудовищных размеров, годовщину нашей свадьбы он справлял, как национальный праздник.

С любовницей он расстался громко, скандально, так, что это стало известно всем знакомым. Только история оказалась перевернутой с ног на голову – получалось, что эта девушка пыталась соблазнить его, настойчиво добивалась краха семьи, но была изгнана с позором верным, влюбленным в свою чудесную жену мужем. Мой супруг выглядел героем, вырвавшемся из лап дракона, и я только диву давалась, с какой ловкостью он поливает грязью ту, без которой еще недавно не представлял себе жизни. Жены наших знакомых даже завидовали мне, признаваясь, что в своих благоверных они не были бы так уверены. А мне… мне было еще хуже, чем во времена его измен, хотя я думала тогда, что хуже быть уже не может. Меня впервые в жизни охватило какое-то горькое равнодушие. Все это время я любила, страдала, отчаивалась, боялась за дочь, вновь надеялась, вновь любила – жила обычной жизнью обычной женщины. И вдруг все закончилось. Пусто. Я поняла, что за всеми этими интригами я перестала любить мужа. Когда я увидела, как он обошелся с молодой девушкой, тоже любившей его, тоже поверившей ему, как и я, он стал мне противен. А он стал так назойливо ласков, так внимателен – и я не представляла, как буду жить с этим совершенно чужим человеком. Неделю назад я впервые поссорилась с дочерью, потому что она заметила мою холодность с отцом. Она домашний, избалованный лаской ребенок, и любая ссора родителей делает ее несчастной. Кроме того, она подросток, тонкая, нежная, мечтающая о таком же совершенном муже, как ее отец. Все решения, которые можно было принять, я приняла. Единственное, о чем я пытаюсь вспомнить сейчас – за что же так отчаянно билась эти 2 года? Конечно, ради моего единственного ребенка, ради благополучной жизни, ради… но ведь было что-то еще, не менее важное?

****************************************

Отец Борис возвращался со службы и сильно промок, забыв взять зонт. А забыл он его из-за непривычного в семейном обиходе неприятного спора.

Вообще-то, его молодая семья: он сам, жена Александра, первоклассник Кузьма и годовалая Ксюшка – жила очень дружно. Высокий, крепкий, черноволосый глава семьи, сильный характером, не по годам рассудительный и светловолосая, хрупкая матушка, скромная, мягкая очень подходили друг другу, и семейный корабль благополучно плыл по житейскому морю.

Тем неприятнее была утренняя размолвка, когда Александра внезапно не согласилась с мужем, а стала спорить, настаивать на своём. Впрочем, всё по порядку.

Спина была уже совсем мокрой, и отец Борис ускорил шаг. Лето кончилось мгновенно: не успел оглянуться – прошел Петров пост, потом Успенский, и вот уже зарядили сентябрьские дожди. Ещё не настала пора погожих деньков с золотом деревьев и горьковатым запахом прелой листвы, просто моросило с утра до вечера, не пуская детвору во двор после уроков.

Из трубы родного дома вился дымок: матушка первый раз с весны затопила печку. Уже на веранде восхитительными волнами разливался запах томлённого в печи борща: семья ждала отца к обеду.

За стол вместе со всеми сел соседский парнишка, Коля, ровесник Кузьмы, круглолицый здоровячок. Из-за него-то и произошёл .

Соседка Алевтина, торговавшая на рынке китайскими кофточками и куртками, растила Колю одна. Супы по занятости варила редко, немудрено, что Коля наворачивал борщ за милую душу и косился на кастрюлю в ожидании добавки.

Алевтина не препятствовала, когда сын увязывался за Кузьмой в храм. Но категорически не хотела крестить его

Мальчишки росли по соседству и подружились ещё со времён песочницы и куличей. Алевтина не препятствовала, когда сын увязывался за Кузьмой в храм. Коле там нравилось, и он часто просил у матушки Александры «такой же крестик, как у Кузи», а то рвался вслед за другом к Причастию. Но проблема заключалась в том, что Алевтина категорически не хотела крестить сына:

– Я что – запрещаю ему с вами в церковь ходить?! Не запрещаю! Дети – они все ангелы! Бог разберётся! А крещение… Вырастет – сам окрестится. Сознательно… У ребёнка должен быть выбор! Дети тоже права имеют! Они не марионетки!

И со значением поглядывала на Кузьму и Ксюшку. Те марионетками себя не чувствовали – Ксюшка потому, что не понимала, о чём речь, а Кузьма считал себя свободным и сознательно верующим человеком.

Коля рос добрым и ласковым пареньком, он очень привязался к семейству батюшки и стал здесь своим. Немудрено, что все перемены в нём Александра сразу замечала. А перемены происходили.

В его новом мире можно было гоняться на машине за пешеходами и давить их, можно было убивать противника, убивать, и за это получать очки

Чтобы компенсировать свои поездки за товаром и ненормированный рабочий день, Алевтина купила сыну , и он пристрастился к нему по полной программе. От любимой игрушки мог отвлечь только Кузьма, но тот занимался спортом, и в отсутствие старого друга Коля отрывался, стреляя и давя всё живое. В его новом мире можно было гоняться на машине за пешеходами и давить их, можно было убивать противника разным оружием, убивать, и за это получать очки. Можно было летать с небоскрёба на небоскрёб и парить в воздухе – делать всё, что невозможно делать в реальном мире.

Александра заметила, что Коля стал нервным, дёрганым, он уже не стремился присоединиться к их походу в храм, а уходил играть на компьютере. Когда Кузьма с отцом как-то зашли за ним – даже не сразу повернул голову, чтобы поздороваться. А когда наконец повернул – отец Борис отшатнулся: у ребёнка были страшные глаза. Не просто красноватые от напряжения, а страшные.

Коля стал заговаривать о смерти, и эти разговоры в устах раньше добродушного, смешливого мальчишки казались матушке Александре ужасными: как будто кто-то другой вещал привычным звонким голосом. Коля грустно вздыхал:

– Тётя Саша, а я скоро умру…

– Что ты, Коленька, ты ещё маленький, ты будешь долго жить!

– Нет, скоро умру… А умирать – это больно?

Александра страшно пугалась этих странных вопросов, и вот сегодня утром приступила к мужу с просьбой окрестить мальчика. Из-за этого и вышел спор. Отец Борис возражал, что он не может крестить ребёнка без согласия матери, матушка просила. Нехороший спор, когда они не смогли придти к согласию.

Вечером заговорили о том же, но отец Борис уже принял решение: он предложил жене сугубо помолиться о том, чтобы крещение Коли состоялось:

– А на помощь мы с тобой позовём тяжелую артиллерию.

– Какую артиллерию?!

– Кузьма, иди сюда. Можешь помолиться за Колю, чтобы его разрешила ему окреститься?

Кузя ответ дал решительно:

Он очень серьёзно отнёсся к просьбе, и отец Борис даже с некоторым удивлением наблюдал, как сын перед сном уединялся со своим маленьким молитвословом, молился, а потом возвращался в гостиную, сияя, как человек, выполнивший важное поручение. Он молился за друга.

Кузьма возвращался в гостиную, сияя, как человек, выполнивший важное поручение. Он молился за друга

И маленький белобрысый Кузя действительно оказался тяжёлой артиллерией – через три дня Алевтина сама зашла к соседям с просьбой окрестить сына:

– Он странный какой-то стал, и вопросы странные задаёт…

Колю окрестили, а в ближайшее воскресенье он исповедался и причастился вместе с Кузьмой.

Отец Борис и раньше молился за Колю как за родного в домашней молитве, а теперь стал вынимать за него частицу на проскомидии. Матушка тоже молилась за него, прибавляя к ежевечерним поклонам за семью поклоны за отрока Николая.

А через несколько дней предсказания Коли о скорой смерти чуть не стали явью.

Услышав страшные крики соседки, отец Борис и матушка выбежали в подъезд и узнали: Коля играл несколько часов на компьютере в свои любимые игры, а потом, когда мать, наварив пельменей, позвала к столу, встал, но пошёл не на кухню, а к балкону. Принёс стул, открыл запертую наверху дверь, вышел на балкон, шагнул в пустоту с третьего этажа и упал на мокрый от дождя асфальт.

В больницу поехали немедленно всей семьёй. Навстречу вышел хорошо знакомый врач-реаниматолог Александр Иванович, высокий, худой, рыжеватая бородка клинышком:

– Здравствуйте, батюшка! Вы всей семьёй, смотрю. К Коле, конечно? А он уже не в реанимации. Ему у нас делать нечего.

И после мёртвой паузы, почти весело:

– Да что вы напряглись так? Я вас, наоборот, успокоить хотел! Колька ваш в рубашке родился! В детское отделение отправили и даже своим ходом пошёл! Ни сотрясения мозга, ни повреждения внутренних органов, ни внутренних кровоизлияний… Даже ушибов мягких тканей практически нет… Повредил кисть руки в запястье, поставили пластиночки. Так что, слава Богу!

По дороге домой Кузя уверенно сказал:

– Я знаю: его Ангел Хранитель спас! Хорошо, что мы его окрестили!

– Я знаю: его спас! Хорошо, что мы его окрестили – эх, и хорошо!

Позднее, когда Кузьма допытывался у друга, зачем он спрыгнул с балкона, Коля не мог ответить на этот вопрос. Он как будто не помнил прыжка, и сам был очень потрясён падением.

Отец Борис, рассказывая мне эту историю, печально вздохнул и закончил так:

– Блюдите убо, како опасно ходите… От тайных моих очисти мя и от чуждих пощади раба Твоего! Господи, спаси, сохрани и помилуй!

Всегда ли умирать больно?

Почти все люди боятся смерти из-за связанных с этим страданий. Ведь многие умирают больно и мучительно, кто-то долгие годы болеет. Но бывает смерть и безболезненная. Иногда человек до последнего дня ходит, ни на что не жалуется, ложится спать и не просыпается. Если бы смерть всегда была такой, то никто бы не боялся умирать.

Возможно если человек умирает во сне то вряд ли ему больно.А так судя по тому что пишут в книгах то да,больно. Рождаться то ж больно.Но мы не узнаем всего этого пока сами не умрем. за то потом обещают такую легкость и блаженство…

Вообще этого Точно никто не знает точно,так как все люди которые умирали,уже давно умерли…

А определить это не сложно,если человек умирает быстрой смертью,например его сбивает машина насмерть,он умирает без боли,если у человека мучительная смерть,обычно это болезненная смерть,например если отрезать по пальцу каждую минуту,человек умрет от потери крови и ему будет больно.

Но человеку как то уже наплевать когда он умирает,ведь когда он умрет ничего не останется для него,его больше не будет,вообще нигде,он просто умрет и не когда больше не появится.

Перед смертью, как правило, вступают в силу защитные реакции организма, отключающие сознание и этим самым исключают стресс. Это справедливо по крайней мере по отношению к хроническим больным у которых наступает терминальная стадия заболевания. Сложнее сказать, что чувствует человек во время внезапной смерти:утопление, ДТП, падение с высоты и т.п. Но в любом случае мозг отключается в первую очередь как орган наиболее чувствительный к гипоксии и человек перестат чувствовать.

По моему, на этот вопрос ответить практически невозможно. Если только кто-то умирал и воскресал несколько раз. Тогда он может ответить. Я у меня была клиническая смерть во время операции, но я ничего не почувствовала. Думаю навряд ли все чувствуют боль. Больно тем, кто тяжело болеет. Но это мое личное мнение, и я не совсем в этом уверена.

Больно, небольно сложно сказать, а вот страшно наверное всем и всегда, даже если человек и говорит,что не боится, вс ровно страх перед неизвестностью есть))))))

Это вс зависит от того как умрт человек.Если мгновенно,к примеру от несчастного случая.Он вероятнее всего и не поймт что случилось даже.Но есть такие болезни,к примеру рак,когда человек умирает долго и именно больно.просто у меня мама болела раком и я видела как она медленно умирала,боль была дикая,обезболивающие не помогали в последнее время,она криком кричала от этого.

Нет. Не всегда. Для многих наоборот – это избавление от боли.

Очень больно умирать от обширного инфаркта, от тромбоза -когда тромб отрывается. От разрыва сердца (в простонородье), на самом деле это аневризма. От повешанья -когда ломается шейный позвонок, от падения с высоты – возможны обширные травмы не совместимые с жизнью, а человек еще в сознании.